Сережа помнил тот холодный декабрьский день похорон, на которые его не хотели пускать: Лялька возражала, но мать разрешила. Вообще, мама была в тот день не только подавлена, но и растерянна, и, казалось, желая заручиться поддержкой детей, не отпускала их от себя, то и дело судорожно сжимая Сережкину руку.

Как не похоже было то декабрьское кладбище с рядом припорошенных снегом холмиков на теперешний райский уголок с цветущими кустами сирени, с надгробием Аваловых и бюстом Семена Платонова вместо тогдашних заснеженных бугорков. Могила отца была скромнее, но ее навещали чаще.

А потом наступила череда длинных, тихих, зимних вечеров, в которые не могли внести оживленность ни царящий за окном предновогодний ажиотаж, ни праздничная иллюминация, ни елки, выставленные на продажу на углу Пудовкина и Мосфильмовской, ни разглагольствования пришедшего в гости соседского Гришки по поводу подарков от Деда Мороза.

И после ухода Гриши Сережа подошел к матери и сказал:

- Знаешь, мам, пусть в этом году елки у нас не будет. Хорошо? И подарков мне Дед Мороз тоже пусть не приносит. Не хочу.

Полина Васильевна тогда обняла сына, и в глазах ее Сережа прочел благодарность.

- Ты точно не хочешь, Сереж?

- Точно.

Сережа присел на корточки и смахнул осыпанную хвою с плиты.

С высокого камня куда- то вдаль, задумчивым взором смотрело лицо отца. Отец держал в руках папиросу и улыбался уголками губ (говорили, что Сережа похож на него, особенно, в профиль и, особенно, когда улыбается точно также, слегка). Как не вязался этот высеченный на камне портрет с образом больного уставшего человека, и все же это был один и тот же, его отец, который обожал своего сына, прощал ему любые шалости и даже посвятил ему пьесу "Сережка с Малой Бронной". Последним фактом Сережа очень гордился, особенно после популяризации песни с тем же названием, так удачно исполненной Марком Бернесом, и это все, хоть и смущало, но, безусловно, льстило, - ведь столь известные в стране пьеса и песня были написаны в честь его появления на свет.

А теперь могильную плиту этого, столь любящего и любимого человека осыпала старая полинялая хвоя ели, а ореол безоблачности, окружающий все его детство, с отъездом Ляльки начинал безвозвратно распадаться.

5