Глава 17

- Лежал впереди Магадан,

Столица колымского края…

 

Протяжно завывал голос за перегородкой. Черной бесконечной стеной проплывали за решетчатым окном вагона леса.

Попутчики мирно резались в карты.

- Слышь, парень, не хочешь сразиться? - несколько раз обращались они к Сережке, но тот безучастно мотал головой.

Он лежал на койке, уставившись немигающим взором в потолок и думал о доме. "Бедная мама, зачем я все это натворил?". Ему было тяжело вспоминать прощание с Полиной Васильевной. Прекрасно сдерживая свои эмоции, она казалась спокойной, словно желая всем своим видом и поведением передать это мнимое спокойствие Сережке, и только глаза выдавали переполнявшую ее душу горечь.

"Бедная мамочка. Лучше б она на меня обозлилась".

- Думаешь дождется? - Виктор Урусов по кличке Челнок показывал другому заключенному фотографию белокурой девицы.

- Красивая… Красивые редко бывают верными.

- Но ведь бывают же? - Челнок с беспокойством вглядывался в глаза собеседника, - Серег, а ты что скажешь?

- По чем мне знать? - но, видя удрученное выражение лица Челнока, сочувственно добавил, - А ты, главное, верь. Ты верь, и тебе будет легче.

- Правильно говорит, - "законник" Василий Иосифович Бузулуцкий до этого хмуро восседавший на койке, одобрительно взглянул на Сережу, - Если веришь, что идешь по тверди, под ногами будет твердь. Человек силен верой.

- Хотелось бы, - Челнок припрятал фотографию во внутренний карман ватника.

- Я на зоне в бога уверовал; хотите верьте, хотите нет, - продолжил Бузулуцкий, - Зона, она уму разуму учит. Если скот ты - перемелет тебя, а если человек - человеком останешься. Но верить все равно надо, а, кроме бога, на зоне верить точно не в кого.

Сережа с интересом слушал откровения Василия Иосифовича. Он знал, что Бузулуцкий считался чуть ли ни патриархом воровского мира и ,ожидая встретить высокомерное пренебрежение со стороны известного авторитета, был приятно удивлен.

 

- Где среди голых лиственниц

Молиться богу истово

Безбожники идут…

 

Стихи есть такие, сейчас вспомнились, - Сережа присел на койке, с любопытством рассматривая собеседника.

- Знаю, Шаламов, - Бузулуцкий усмехнулся, - Стихи Шаламова на зоне только переписанные ходят, в библиотеке их не найдешь. Полвека прошло, а они все о том же, хоть автор и не любил нашего брата. А ты, парень, больно умный, хоть и на академика не похож. За что сидишь?

76