Глава 18

- Шевкуненко, на выход, - капитан Кузнецов утер рукавом кителя раскрасневшийся на морозе нос и злобно прокричал:- Поторапливайся, Шевкуненко.

Сережа подмигнул Челноку.

- Держись, Артист, - Челнок сочувственно поглядел вслед удаляющемуся Сереже.

- В карцер, Шевкуненко.

- За что? - Сережа не был удивлен и спросил скорее всего просто так, для проформы.

- Сам знаешь; за порчу инвентаря; преднамеренную порчу.

Сережа поперхнулся, но промолчал. Накануне он отклонил слишком откровенные знаки внимания со стороны прапорщицы Волковой и готов был к неприятностям. И неприятности начались…

Сережу поместили в карцер на несколько дней. В кромешной темноте он мерил шагами обледенелое помещение, и только отдаленные голоса, доносившиеся снаружи, напоминали ему о том, что жизнь продолжается.

Время от времени мимо пробегала крыса; Сережка ее не видел, а только чувствовал едва уловимое движение в камере, сменяющееся активным шорохом в углу, и этот зверь, который вызывал в Сереже лишь отвращение, тоже являлся почти единственным отголоском живого мира.

Сережу знобило. В последнее время его знобило всегда, и Василий Иосифович Бузулуцкий, глядя на болезненный румянец, расплывающийся на осунувшемся Сережкином лице, озабоченно качал головой.

"Неужели все-таки туберкулез?" - думал про себя Сережка.

С детства эта болезнь ассоциировалась у него с трущобами и послевоенным голодом и никак не представлялось, что она может задеть его самого.

Сережа закашлялся. "Да нет, не может быть. Скорее всего простыл. И курить надо поменьше". Грудь ломило, как после побоев.

Сережа присел на пол.

- Эй, крыса, - тихо позвал он, - Ты только не покусай меня, слышишь?

"Бред какой-то; уже с крысами разговариваю", - Сережа усмехнулся.

"Только бы не потерять сознание, а то действительно покусает, и замерзну окончательно".

Сережа попробовал дыханием согреть промерзшие руки и снова закашлялся.

79