Впрочем, и Масхадов, и Удугов, и даже Басаев с Радуевым – людьми были сугубо прагматичными, исповедующими старый социалистический принцип: от каждого – по способности. Какой смысл было им отбрасывать протянутую руку дружбы; в хозяйстве – все пригодится; каждое лыко – в строку; надо просто трезво оценивать потенциал всякого конкретного доброхота.

Промысел, на котором в итоге сосредоточил свои усилия Березовский, не отличался особой чистоплотностью, но зато давал стабильный доход, как финансовый, так и политический.

Начиная с декабря 1996-го зам. секретаря Совета безопасности вплотную принимается заниматься освобождениями заложников.

Бич этот захлестнул Чечню сразу после исхода российских войск. Если раньше людей похищали исключительно с целью бартера (такса фиксированная: за одного федерала давали одного боевика), это был, так сказать, процесс натурального обмена, то теперь в права вступала новая экономическая формация. Отныне все решали исключительно деньги.

Так на исходе ХХ века в двух тысячах километрах от Кремля пышным цветом зацвела работорговля, о которой знали мы прежде лишь по пожелтевшим приключенческим романам – «я не Негоро, меня зовут Себастьян Перейра».

Почти ежедневно в республике стали пропадать люди, за освобождение которых с родственников требовалась немалая сумма. В случае отказа – жертву безжалостно убивали.

Купля-продажа живого товара превратилась в Чечне едва ли в не самый доходный промысел. Занимались им все, кому не лень – от бригадных генералов до мелких уголовников. Игра стоила свеч – цены на заложников росли со скоростью света.

326