Михаил Козаков «Крушение империи»

- …Уж у нас, думцев, цифры… цифры. У нас сотни сообщений с мест, - мягко гудел голос Льва Павловича. - Если хотите, - мы вступаем в полосу оскудения. Правительство тупоумно, реакционно и - при нынешнем курсе - беспомощно предотвратить расхищение народных благ. Эта бюрократия - бездушная и подлая машина. Помните, Гончаров, лучший знаток ее, сказал о русской бюрократии: «Одни колеса да пружина, а живого дела нет…» Ведь замечательно сказано, правда? Эта бюрократия печется о сохранении полицейского государства - и только, господа! А вы приглядитесь, например, к деревне. (Вам, вам, говорю, Иван Митрофанович…) В деревне давно пропал внутренний мир: обезземеление привело к междоусобице, сын идет на отца, брат на брата, а крестьянская земля треплется на рынке. И это называется землеустройством?! Сын убивает отца за то, что тот продал надельную землю, - хорошо? Ведь это же факты, факты… А приходится продавать, потому что нечего есть: продают на хлеб, от голода. За два года, оказывается, продано до двух миллионов крестьянской земли…

Его никто не перебивал, и, выдержав вынужденную паузу, затянувшись папироской, Карабаев продолжал:

- И вот получается… Куда идти этим несчастным людям, у которых не осталось ни клочка земли, ни хаты? Ведь банк-то «крестьянский» последний пуд хлеба забирает за недоимки. Куда идти? На фабрику? В город? Хорошо… Но к чему может привести такое скопление ожесточенных людей в городах? Кто-нибудь над этим задумался? При таком положении можно ожидать всяких крайностей. У нас нет разумного социального законодательства по рабочему вопросу. А оно нам сейчас необходимо… (Лев Павлович многозначительно, доверительно посмотрел на своего брата.) Вот вам экономический «подъем». Все это плюс реакционная остервенелость политического режима - вот судьба России, если…