Михаил Козаков «Крушение империи»
- Людмила Петровна, одну минуту… одну минуту, - остановил он ее.
Федя, наблюдая, отошел в сторонку.
Он не слышал разговора, да и разговор-то был подлинно минутный, но по тому, как неожиданно разрумянились щеки Людмилы Петровны, - как беспокойно держал себя ее собеседник, можно было понять, что оба они чем-то взволнованы.
- Хорошо… сделаю, - прервала беседу Людмила Петровна и кивком показала Феде, что они могут продолжать свой путь.
Они прошли мимо чернобородого санитара, почтительно поклонившегося теперь Феде, швейцар в подъезде, которого он раньше не приметил, распахнул перед ним тяжелую дверь, и они очутились на набережной.
Свернули направо - к Троицкому мосту.
Теперь им никто не мешал: Федя мог удовлетворить просьбу своей спутницы и рассказать все, что известно ему было о Георгии Павловиче, а заодно и выяснить у нее свое собственное дело, о котором, - знает он, - писал в письме к ней Карабаев. Однако их совместная прогулка не удалась. Прошло не больше минут двух-трех, а может быть, и меньше, - они миновали только соседний Эрмитаж, - как все тот же краснокрестный чиновник догнал их бегом, запыхавшись, без фуражки.
- Сейчас звонили от них… Сию минуту только… Просили вернуться. Обе. Анна Александровна… Надежда Ивановна тоже. Говорят, что они сейчас заедут…
- Какая честь для нас, для всей Руси! - весело усмехнулась Федина спутница.
И уже обращаясь к нему:
- Вот видите, не пришлось нам потолковать! Жаль, жаль. Вы уж меня простите. Впрочем, позвоните мне: мы условимся. Письмо, к министру я - с большой охотой достану вам, - ваше дело будет устроено. Позвоните же мне! Я хочу вас видеть у себя.
Она протянула Феде руку, и ему показалось, что пожатие ее было крепче и продолжительней, чем в первый раз, а взглянув в глаза Людмилы Петровны, он увидел в них ласковую улыбку. - И я хочу вас видеть! - сказал Федя так горячо, что это походило уже на невольное признание. Но об этом он подумал только тогда, когда остался один на набережной.
День заканчивал в обществе карабаевской семьи и ее приятелей, а вечер принес приключение, отодвинувшее на некоторое время в памяти все увиденное и услышанное за эти дни в Петрограде.