Михаил Козаков «Крушение империи»
А какой другой можно теперь верить?
- Вообще их полк - «господи спаси», как говорят старшие офицеры… Тут тебе бывшие дезертиры, тут из разных городов рабочие закрытых властями предприятий, подозрительные интеллигенты вроде солдата его роты - Ваулина, о надзоре за которым есть секретное указание, есть «окопные волки», дважды и трижды за войну побывавшие в госпиталях, бородатые неуклюжие мужики, ратники запаса второго разряда, - словом, дрянь навозная, всякий сброд, а не солдаты!.. Полк через неделю предназначен к отправке на позиции, понюхают пороху, тогда сразу дурь из головы выскочит! А что же с ним там будет, с прапорщиком Величко… С Леней Величко?
Мгновенно приходит на память недавнее происшествие в роте.
Она не ответила вдруг на его, Величко, утреннее приветствие. Он повторил его, - и вновь молчание. Тогда, взбешенный, он выхватил из кобуры револьвер и, направляя его в грудь каждого мятежника, пошел вдоль строя, не крича, а уже, как сам чувствовал, каркая: «Здорово, солдат!» И слышал в ответ слова одной и той же - глухой - интонации: «Здравия желаем, ваш-родие!»
«Тупоумные попугаи! - хотелось ему закричать. - Почему и теперь «желаем», а не «желаю»?! Значит - не желаешь вовсе здравия?!»
Никто не смотрел ему в лицо, но глаза каждого, - видел он, - готовы были стать двумя мстительными пулями, чтобы пронзить ими его грудь. Впрочем, нет: один встретился с ним взглядом светлых, серо-голубых глаз и ответил за самого себя: «здравия желаю, ваше благородие», но чуть медленней остальных, с нарочитой как будто растяжкой, не глотая слов, с особенной какой-то интонацией, словно намекал на что-то ротному командиру и говорил ему: «Так, так, господин прапорщик, - хороши же вы?!»