Михаил Козаков «Крушение империи»

В ответ все услышали вдруг громкую, сорвавшуюся с чьих-то горячих уст матерщинную брань.

- В чем дело? - прибежал из другого конца наборной Сергей Леонидович.

- Я ему, паршивцу, за пристава морду набью! - кивнул на Бендера альтшуллеровский рабочий. - Когда это Костя Прохоров легавым по участкам бегал?

- Кто это Прохоров? - непонимающими глазами смотрел Ваулин.

- Я - Прохоров, - сказал горделиво большеголовый и большеротый, скуластый «пленник».

- Ну, и что, товарищ?

- А вот то!.. Вы говорите «товарищ», а он пшиком обзывает. Дело это, - как, по-вашему?

Через минуту-другую с помощью Ваулина наступило примирение. Но тот, кто звался Прохоровым, уже не отпускал от себя Сергея Леонидовича.

- Послушайте, уважаемый… не знаю, конечно, как звать вас. Понимаем теперь, конечно, для чего в таком виде заявились.

- Да мы и не скрываем в общем… - усмехнулся Ваулин. - Зачем нам перед рабочими скрывать? Мы вам тут несколько газет оставим, - пообещал он.

- Спасибочко! - отозвался кто-то из рабочих.

- Чего тут спасибочко? - огрызнулся в его сторону Прохоров. - Мамка кашей накормила!.. Уважаемый, если на то пошло, чего сидеть нам без дела? Развязывай - поможем! - сердито сказал он Ваулину.

- Тю-тю-тю… Еще Курдюмову морду будешь бить, - а? Опять вязать придется? - шутил Сергей Леонидович, а сам пытливо наблюдал за лицом «пленника».

- Да ну его, рыжую говядину! - сплюнул сквозь зубы тот. - Разве о том разговор, уважаемый?.. Поможем. Верно? - повернул он голову к своим. - Ведь дело какое, братцы!

- Дело собственное, - сказал тихо, задумчиво тощий рабочий и тут же скрипуче закашлялся.