Александр Пыжиков «Грани русского раскола»

финансово-денежных отношений имел уже более крупное назначение, связанное со становлением торгово-мануфактурного сектора России. Напомним: в дореформенную эпоху его формирование не было плодом усилий правящего дворянского сословия, сторонившегося подобных дел. Промышленная динамика набирала силу благодаря крестьянству – главной движущей силе внутреннего рынка страны. Вопрос о том, откуда эти выходцы из народа черпали средства для своих торгово-производственных начинаний, находился за рамками дискуссий петербургских интеллектуалов. В противном случае они могли бы обнаружить, что подъем торгово-мануфактурного сектора происходил, как правило, снизу и без поддержки властей и казны (на которые народные предприниматели не очень-то и рассчитывали). А вот на что они серьезно полагались и от чего напрямую зависели, так это как раз общинные средства, т.е. народный, а не банковский, кредит, которому отказывали в существовании петербургские мыслители. Если бы этих денежных отношений в народных слоях не существовало, то крестьянские торговцы и ремесленники не смогли бы довести свои начинания до сколько-нибудь серьезного уровня. Между тем именно этот финансовый источник начиная со второй половины XVIII столетия давал жизнь значительной части российской промышленности.

Аккумулирование и использование народных средств и стало ключевой задачей раскола, выступившего здесь в качестве организующей силы. Вне всякого сомнения, перед нами реализация той защитной функции, о которой говорил Васильчиков. Но только ни он, ни его соратники не могли представить себе те организационно-экономические возможности (помимо упомянутой борьбы с природой), которые продемонстрировал простой народ, поддерживая свое существование и веру. Надо заметить, они отдавали себе в этом отчет: ссылки на слабое знакомство с реалиями хозяйственной жизни народа постоянно встречаются в их речах. Тот же А.И. Васильчиков откровенно признавался: «…Нужно, чтобы мы сознались, что русское образованное общество ничего не знает о той артели, о которой некоторые говорят… Я должен сознаться, по крайней мере для меня лично артель представляется такою темною чертою народного быта, что я сам по себе не могу дать о ней никакого ясного понятия»1. Но об одном можно говорить с уверенностью: этот кружок передовых людей

1 См.: Труды ВЭО. 1872. Т. 2. Вып. 2. С. 209.