Александр Пыжиков «Грани русского раскола»

в орбите различных староверческих толков и согласий, и официально фиксировать переход, которого фактически не было, им казалось просто бессмысленным. Вот почему после 1905 года отмечаемый всеми исследователями отход населения от господствовавшей церкви не сопровождался повальным переходом в старообрядчество.

Во-вторых, следует учитывать стойкое нежелание староверов регистрировать официальным порядком свои общины, утверждать у властей своих наставников. Об этом прямо говорится в письме епископа-старообрядца Иннокентия в старообрядческую комиссию Государственной думы. Как он разъяснял, массы староверов с большой опаской относятся к закону о регистрации своих общин, поскольку «входить в общение с господствующей церковью», с иноверными, т.е. с никонианами, не желают1. Попросту говоря, староверам были абсолютно безразличны предлагаемые государством правила по упорядочиванию их религиозной жизни. А детальная регламентация деятельности общин лишь усиливала их неприятие и подозрения2. Резюмируя сказанное, подчеркнем: мы имеем дело не с проблемой обретения религиозной идентичности, как думали тогда, затем в советскую эпоху и как думают до сих пор, а с особенностями юридического оформления в правовом пространстве российской империи. Поэтому рассуждения об утрате старообрядчеством привлекательности в народных массах выглядят по меньшей мере несостоятельными.

Напротив, после декларации 1905 года о свободе вероисповедания староверие в России заметно активизировалось. Что касается поповцев, то их усилия, как и всегда, сосредоточились на выстраивании полноценной церковной инфраструктуры, благо теперь для этого открылись невиданные возможности. И поповцы воспользовались ими сполна: во всех регионах Рогожская иерархия, опиравшаяся на финансовый потенциал богатого купечества, стремительно набирала силу. Поповцы неизменно подчеркивали древние традиции своего благочестия, устраивали торжественные пения, крестные ходы со старинными иконами, чем привлекали множество людей. Именно публичность их богослужебной практики вызывала большую тревогу у господствовавшей церкви. Еще К.П. Победоносцев усматривал

1 См.: Письмо старообрядческого епископа Нижегородского и Костромского Иннокентия в старообрядческую комиссию Государственной думы. 30 марта 1913 года // РГИА. Ф. 1278. Оп. 5. Д. 610 Л. 3-4.

2 См.: Там же.