И все время унижает его, что он плохо это делает! Стерва! Ни грамма благодарности, что он привез ее в цивилизованную страну, что она ни в чем не нуждается! Общается с людьми высокого круга… Не-ет, эти русские не умеют быть благодарными! Пьяницы и бездельники! Только и могут, что рассуждать о душе, а чтобы ударить палец о палец, поработать для собственного же блага - это пусть другие! Да хоть бы ему не мешала работать, а то ведь… Матерь Божия, и за что ему все эти испытания? Ему вдруг вспомнилось, как давным-давно, когда он еще ухаживал за Катей в Москве, когда он, обмирая от радости, приезжал и встречал Катю, и был безмерно счастлив, как-то на одной вечеринке у Кати дома (ее матушка была в это время на гастролях), какой- то старый друг Кати… кажется, режиссер кино, спросил его:

- Если не ошибаюсь, вы решили пожениться?

Он спросил его об этом на страшном, ломаном английском, и Джек с трудом понял, а когда понял, заулыбался, ответил:

- О да, мы решили пожениться… Я люблю Катю… очень люблю…

- Ну вы с ней еще наплачетесь… - усмехнулся зловеще Катин друг. Он сказал это по-русски, потом сам с трудом перевел на английский, фраза прозвучала: «Вам с ней будет много слез». Джек опять с трудом понял, удивился, спросил:

- Почему?

Катин друг в ответ только усмехнулся и пожал плечами… Кажется, теперь до Джека дошло, что имел в виду этот «друг». Похотливая сучка! Тебе племенного жеребца надо привести с конюшни!

Тогда ты будешь удовлетворена и перестанешь на всех бросаться, как пантера! Нет-нет, малодушничать он больше не имеет права! Хотя бы ради сына!

Джек приехал домой ночью. Все окна трехэтажного дома были освещены, двери - нараспашку. Джек подогнал машину к гаражу, открыл дверцу, и под ноги ему бросился спаниель, подпрыгивал, стараясь лизнуть в лицо. Джек зло отпихнул собаку, направился к дому.