- Успокойся, Володенька! Пожалей себя, Володенька! Нельзя так нервничать! - и старушки даже плакали от жалости к непутевому, чумовому внуку Им казалось, что он ужасно страдает, что он был обделен материнской заботой и потому так несчастен. И даже когда инженер-Фельдинер обкрадывал их, забираясь в их комнатушки и отыскивая в разных «похоронках» спрятанные деньги, они никогда не жаловались отцу, никогда не скандалили по этому поводу, переносили пропажи стоически. Иногда только застенчиво говорили внуку:

- Володичка, ну зачем ты все забрал… оставил бы хоть десяточку… Хотела к дню рождения Мирры торт купить, а теперь вот не на что…

- Не заслужила Мигга тогта, - сурово отвечал инженер-Фельдинер. - Она пгеступница пегед нагодом, по ней тюгьма плачет!

- Господь с тобой, Володичка, что ты такое говоришь?

- Что слышишь! И пгячьте, все гавно найду! Найду и пгопью!

- Володичка, ты себя губишь, Володичка, ты причиняешь страдания пале, нам, твоим бабушкам, своей сестре…

Инженер-Фельдинер презрительно усмехался и уходил, грохнув парадной дверью, пропивать деньги бабушек. Мирра как-то крикнула ему в вдогонку, желая устыдить его и дать выход своей обиде:

- Я тебе в институт напишу! В твою комсомольскую организацию! Что ты крадешь у родных бабушек последние деньги!

- Я не кгаду! - уже спускаясь по лестнице, ответил инженер-Фельдинер, - я экспгопгиигую!

Вот и теперь, показав с победоносным видом Виктору украденные деньги, инженер-Фельдинер. посмеявшись, проговорил мстительно и угрожающе:

- Сейчас скажешь мне, что нехогошо воговать деньги у несчастных стагух?

- Конечно, скажу… - ответил Виктор. Они уже ехали в машине, и Виктор, который водил машину еще плохо, старательно смотрел вперед, вцепившись в баранку.