- Есенина… - вздохнул Виктор и стал тихо читать: - «Вы помните, Вы все, конечно, помните, как я стоял, приблизившись к стене, Взволнованно ходили вы по комнате и что-то резкое в лицо бросали мне! Любимая, меня вы не любили… »

- Любила… - перебила его Катя и вновь потерлась щекой о его щеку. - Я тебя любила… тогда…

- Я тоже любил тебя… - сказал Виктор. - Тогда…

За их спинами хлопотали у стола Вадим и Григорий, слышались позвякивания тарелок, вилок и бульканье жидкости в стаканы.

- А сегодня я впервые почувствовал, что ты осталась прежней Катей, - тихо добавил Виктор.

- Значит, ты меня и теперь любишь? - хитро взглянула она на него, чуть отодвинувшись. - Ну говори, говори, злодей.

Виктор не ответил, крепче прижал ее к себе, молча поцеловал в щеку и снова стал смотреть в окно.

- Ну давай, поехали… - гудел за их спинами Григорий Крутков. - Господи, прости наши души грешные…

Он и Вадим выпили, послышались приглушенные реплики:

- Давай еще по одной… вдогонку… Не за то отец сына бил, что пил, а за то, что похмелялся…

- Гляди-ка, а бровь тебе здорово рассадили, сволочи!

- Профессионалы… Вообще-то, честно говоря, если бы не ваша Катерина, горели бы мы, как шведы под Полтавой.

- А твои знакомые? Полкаш и генерал? ты же говорил, выручить могут?

- Да ни хрена они не могут! Козлы! Совки! Менты послали бы их куда подальше и - с приветом! Им же в голову не придет, что нужно бабки заплатить и - дело в шляпе. Они уговаривать бы стали, ментам на сознательность давить, а менты как раз больше всего и не любят, когда им на сознательность давят, - гудел Григорий. - Ну давай, наливай, чего ты телишься? - и он произнес речитативом: - первая рюмка - колом, вторая рюмочка - соколом, а третья - мелкими пташками-и-и…