- Боже! Как же я их люблю! Как же я их люблю!!! Знаешь, вот этот ни с чем не сравнимый, истинный, великий, благородный порыв. Нет, бабуля, на поступок способна только женщина. Мужик - дерьмо! Но женщина!.. - подобно Скрипченко с Марсельезой на устах, я так же выписывал круги вокруг этого еще более прогнившего за время старушкиного рассказа бревна, и усердно, не жалея рук, бил себя в грудь… Да чего скромничать, грудь тоже не жалея. - Вот честное слово - брошу пить! И курить тоже брошу! Ведь куда ни глянь - кругом одна глупость да невежество. А все почему, бабуля? Да потому, что где едим, там обязательно и гадим. Ну так ведь? Все же под себя! Ну почему бы не начать с того, чтобы хотя бы не выбрасывать ошметки от бананов из окна своего персонального автомобиля? Вот в этом-то он и весь, наш уже слишком долго зарождающийся средний класс! Я хоть ошметки и не выбрасываю - я бананы не ем, - но вот окурки от сигарет - за милую душу!

Ну, в общем, что там говорить, забыл я про грибы. Не думал я о них. Такое в мыслях завертелось, что языком те мысли мне не передать.

- Про ошметки это ты все верно, грибничок, - она по-прежнему была невозмутима. - Вот хорошо б к тому среднему классу еще и законы человеческие. Нефть-то она нефтью, а вот чтоб начать производить… Вот тогда, глядишь, может быть, и законы сами бы по себе другие образовались. Ну это я так, ворчу по-стариковски. Хотя, конечно, пенсии бы побольше, а то, действительно, нередко уж очень тяжело бывает.

По аркообразному с небольшим уклоном коридору какого-то немыслимого сияния и режущей глаза невероятной белизны, смешно перебирая босыми ногами, бежали два очень пожилых человека: мужчина и женщина. Было видно, что он устал и то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание. Она же, напротив, казалась очень энергичной и волевой. Женщина возвращалась к своему спутнику, каждый раз помогая ему подняться, когда он, обессиленный, опускался на пол этого нескончаемого коридора немыслимого сияния и режущей глаза невероятной белизны.