Вечером пришли ко мне несколько стариков евреев, знавших моего дедушку.

- Авраам Рыбаков, - почтительно сказал один старик, - кто его не знал? Все знали. Нет такого человека, который бы не знал Авраама Рыбакова.

Явились они с просьбой. Ехал комбайнер мимо кладбища, задел забор, тот обвалился, хотели поставить обратно, оказалось, столбы гнилые, надо менять, денег нет… Какие средства здесь остались? Старики, дети… Кто помоложе, работают в депо, на лесопильне, на кожевенном заводе, сколько их? Раз-два и обчелся… Обратились к властям - не помогает. Кому нужно еврейское кладбище?

Я обещал побывать там, посмотреть. Назвал день, час, решил завезти туда секретаря райкома, когда мы поедем по партизанским местам.

Одного из стариков, бывшего местного парикмахера Бернарда Семеновича, я помнил по своим приездам в Сновск в детстве. Такой был элегантный, представительный господин, его парикмахерская служила в свое время подобием клуба местной интеллигенции. И теперь еще бодренький, чистенький, седой, благообразный, знал и помнил всех живших, погибших, уехавших, приехавших. Во время войны был в эвакуации, возвратился сразу после освобождения города. Вместе с другими стариками ходил по дворам, пустырям, дорогам, лесам и полям, собирал в мешки останки убитых. Трупы истлели, но некоторых Бернард Семенович узнал по волосам. Останки эти они захоронили в братской могиле на кладбище, хотя никакого еврейского кладбища тогда уже не было, надгробные плиты растащили, а само кладбище по приказу немецкой комендатуры перепахали. Кладбище восстановили, евреи стали снова хоронить своих покойников, но вот незадача - забор обвалился.

9