- Он при вас это говорил?

- Да.

- Кто еще был при этом?

- Он при всех это говорил, никого не стеснялся. Он знал дело, но брюзжал, всем был недоволен, говорил, что у нас плохая организация.

- Все же при ком он говорил, что девушки взорвут завод?

- При всех. И при начальнике корпуса Загороднем, - И при директоре комбината Кузнецове. При всех.

- Кузнецов слышал, как он говорил про взрыв завода?

- Все это слышали.

- Кузнецов слышал, как он говорил про взрыв завода?

- Слышал.

- И как на это реагировал?

- Как все - смеялся. Но он уважал Мюллера. И когда Мюллер обращался к нему, удовлетворял его требования.

Колчин хотел добавить: «Потому что эти требования были справедливы», но не добавил. Какое это имеет значение? Мюллер, старый, сварливый немец, давно уехал. И все, что болтал Мюллер, не имеет никакого значения. А Кузнецов в защите не нуждается. По сравнению с Кузнецовым этот человечек - никто!

- Кто инструктировал аппаратчиков? Он же, Мюллер?

- Да. Инструктаж вела фирма.

- Я спрашиваю: Мюллер инструктировал аппаратчиков?

- Мюллер.

- Так, - задумчиво проговорил следователь. Посмотрел на Колчина. И вдруг засмеялся. - А ведь в девятом корпусе были аварии. А, Колчин! Были?

- Были.

- И вы не видите никакой связи?

Колчин молчал. Только теперь дошла до него эта нелепая и страшная логика.

- А ведь связь-то есть, Корней Корнеевич! - улыбаясь, продолжал следователь. - Немец проговаривается, что будут аварии, и аварии происходят. Немец заранее сваливает все на аппаратчиц, а их отдают на инструктаж этому же немцу. Немец прямо говорит об этом директору завода, а тот только посмеивается и спешит удовлетворить все требования немца. И никого это не настораживает.