СЕРДЕЧНЫЙ ПРИСТУП

Дудинцева уложили с инфарктом в больницу. У Рыбакова - сердечный приступ. Вот какой ценой оплачивается публикация рукописей, многие годы пролежавших в столе.

Кидаюсь к телефону, звоню в «скорую помощь», говорю: «Боль за грудиной, задыхается…»

Кардиограмма показывает: инфаркта нет. Слава богу! «Скорая» оставляет нам копию кардиограммы для врачей из литфондовской поликлиники, я вызову их завтра утром. На блюдечке пустые ампулы от лекарств - тоже для врачей: чем купировали приступ.

Сижу рядом, держу Толину руку в своей. «Сейчас лучше?» - «Лучше, лучше, не волнуйся». - «Может, поспишь?» - «Нет, возьми лист бумаги, запиши, что я тебе продиктую».

«Хрущев хотел быть Сталиным, но без сталинизма. Брежнев хотел вернуться к сталинской системе, но без Сталина. Те же сталинские методы: все централизовано, опять КГБ, борьба с инакомыслием».

- Положи мне на стол, теперь я посплю.

Выключаю в кабинете телефон, оставляю дверь открытой. Надо бы мне попечатать: гора исписанных Толей страниц лежит возле машинки, но пальцы не слушаются, попадаю не на те клавиши. Встаю из-за стола, иду на цыпочках в кабинет, спит и спокойно дышит.

Рассказываю Ирочке: «Вот какая у нас беда!» - «Мама, - говорит она, - мы с Сашкой не хотели тебя огорчать, но Наумович (за глаза они называют Толю Наумовичем) очень плохо выглядел последнее время». - «Очень, - соглашаюсь с ней, - он возвращался из журнала просто мертвым».

Около двенадцати приезжают московские врачи. Берут кровь на анализ, снимают кардиограмму, сравнивают с предыдущей: ухудшений нет. Просят соблюдать щадящий режим, полеживать, на улицу пока не выходить, не нервничать. В холод обязательно закрывать рот шарфом.

Но я верю Насте Некрасовой - любимой ученице академика Мясникова. В кардиологическом центре, носящем его имя, она делит обязанности заведующей отделением с еще одним врачом, тоже доктором наук.

Знаю ее много лет, мы дружим. Сходные судьбы у нас, с одной только разницей: ее отец не был расстрелян, как мой, работал в подмосковной «шарашке». Ездила она туда девочкой, возила передачи, каждый раз замирала от ужаса, завидев вышки с часовыми: вдруг в комендатуре ее задержит охрана, оставит за колючей проволокой?