КОНТРАКТ

Самолет из Нью-Йорка прилетел с опозданием. Уже выпиты первые рюмки, сметена с блюда печеная картошка, и тут в дверях появляются Роджер Дональд с переводчицей.

Все вскакивают со своих мест. В Америке не принято целоваться, как у нас в России. Просто обнимаются, дружески похлопывая друг друга по спине.

Смотрим на Роджера, ни он не знает, ни мы не знаем о том, что будем тесно связаны в течение следующих пятнадцати лет. Роджер станет редактором всей «Арбатской» трилогии.

Трудно определить точно, сколько ему лет: что-то около сорока, сорока с хвостиком. Улыбка делает его лицо чуть плутоватым, что даже обаятельно. В молодости был актером, и жена Диана - актриса, снимается в кино. Сын тоже актер, и только дочь пошла по научной части - преподает в Принстоне. Умен, образован, это стало ясно при следующих же встречах. В общем, Рыбакову повезло.

Маллер передает просьбу Рея Кейва: не может ли Анатолий послать ему «Тяжелый песок» на английском языке? Объездил все магазины в Нью-Йорке, не нашел: роман давно распродан.

Толя выносит из кабинета издание английского «Пингвина». Хотел подарить Шульцу - госсекретарю США. В середине апреля тот был с визитом в Москве, и Зоя Богуславская, жена Вознесенского, устроила у себя прием в его честь. Все приглашенные догадались принести ему книги в подарок: Айтматов, Рощин, Дементьев - поэт и главный редактор журнала «Юность», Зураб Церетели - альбом с репродукциями своих работ, и только мы оплошали. Решили: пошлем в Америку через «Тайм».

За столом протестуют: «Шульц обойдется! Обойдется Шульц! Лучше Рею Кейву подарить! Роджер ему передаст».

Следующие два дня уходит на обсуждение пунктов договора. Медленно, нудно, с придирками. Толя ярится, Роджер сохраняет спокойствие. Переговариваются на французском. Оба знали язык в юности, многое подзабылось, но нужные слова всплывают в памяти - понимают друг друга. Роджер настаивает, чтобы на американском издании стоял копирайт Рыбакова. Наши отказываются. Толя уже по-русски: «Зачем нам нужны эти крючкотворы? Я сам подпишу с вами контракт!» Эта фраза брошена специально для юристов. Переводит Роджеру. Тот отвечает: «Анатолий, имей терпение. Я своего добьюсь».

И в конце концов добивается. Улыбается. Приглашает всех в Хаммеровский центр на ланч. Толя опять по-русски: «Зачем ты будешь кормить своих мучителей?!» Смысл сказанного понятен Роджеру и без перевода. «Анатолий, у нас так принято!»

- Ели и пили, - рассказывает мне Толя дома, - с большим удовольствием. Пошутил, прощаясь с Роджером: «Ты не успел осмотреть Кремль, но побывал в Переделкино, познакомился с нами, сельскими жителями, столкнулся с советскими бюрократами, так что имеешь какое-то представление о России…»