«Екатерина Воронина»

Соня вздохнула:

- Дело житейское, Коля. Так просто его не решишь.

Он отвернулся к окну. Кого защищает… Ошуркову! Конечно, Клара плохая женщина, но ведь сын у него.

- У Сутырина ребенок, это понимать надо. Посмотреть, как бы ты заговорила, если бы я тебя с ребятами бросил, посмотреть бы!

Соня стояла не оборачиваясь, и он увидел, как вздрогнула ее спина, точно нервная волна пробежала но ней. Он не видел ее лица, но почувствовал на нем то страдальческое выражение, которое видел только один раз, давно, когда прогулял с товарищем ночь и вернулся домой на другой день к вечеру, - выражение, которое так поразило его тогда.

Вырвалось же!

Он понимал, что надо что-то сказать, шуткой, ласковым словом исправить сделанное, но он не умел ни хитрить, ни оправдываться.

Соня продолжала работать, то правой, то левой рукой вращая штурвал контроллера. Николай исподлобья смотрел на нее, на ее спину, такую узенькую и смешную в сером халате. И у него было такое чувство, точно он стеганул хлыстом по этой слабой и беззащитной спине. Черт бы побрал Ошуркову, из-за нее все получилось!

- Эй, на кране, - крикнули из трюма, - скоро ль вагон кончим?

- Как кончим, так и скажем, - как бы про себя ответила Соня и обернулась к Николаю. - Уж какой грузчик начнет спрашивать, много ль в вагоне осталось, - непременно лодырь.

Она только скользнула по Николаю испытующим взглядом из-под полуприкрытых век и отвернулась. Но он увидел выражение ее глаз, затаенно-внимательных и блестящих, точно зародилась и утонула в них невидимая слеза. И в этом взгляде и в том, что она повернулась к нему, пусть на секунду, и первая заговорила с ним, пусть о чем-то постороннем, он почувствовал не осуждение тому, что он сказал, а жалость к нему. Что-то дрогнуло в его сердце, и, скрывая выступившую на лице краску, он отвернулся, хотя Соня уже не смотрела на него.

113