Анатолий Рыбаков «Екатерина Воронина»

Она некоторое время продолжала работать, потом сказала:

- Люди!.. На чужой жизни камаринского сплясать ничего не стоит. Николай тоже. Точно я для него вот как этот куль с мукой - бросил туда, бросил сюда. Зачем? Может, у нас с Сережей жизнь наладилась бы. Сколько нас трепало. Ан нет! Не дадим!

- Ну ладно, не расстраивайся! - жалобно проговорила Соня.

Дусин голос, монотонный, мертвый, сверлил ей сердце.

- Я поговорю с Сережей. Все образуется, вот увидишь.

- Понимаю: обидно ему слушать про меня разное. Поговори как с человеком, выслушай. Так нет, в душу наплевал. А за что? Разве я его не любила? Или от семьи увела? Ну, было у меня в жизни. Ведь свободная была, бесконтрольная. От тоски, от безделья больше. А при нем разве что позволяла?

- Не рви ты мое сердце! - закричала Соня. - Вот увидишь - поговорю с Сережей, и все наладится. Ведь любит он тебя. Оттого и взорвался. Ему сейчас тоже нелегко: у Клары суд, думаешь, приятно? Тоже ведь мать его ребенка, жена законная. Вот и разнервничался.

Всегда казалось, что главный в семье - Николай. Соня умело поддерживала в нем эту иллюзию, особенно на людях. Но бывали минуты, когда Соня оставляла свою семейную дипломатию, все тщательно разработанные способы руководства мужем и высказывалась с прямотой и непримиримостью, которые пугали Николая и ставили его в тупик.

- Как ты мог?! Дусе разбил жизнь и Сергею. Какое ты имел право вмешиваться?

Николай сам был не рад тому, что произошло. Но осознать свою вину было для него мукой, признать ее - еще большей. В этом хотя и честном, но чересчур прямолинейном уме мысль сидела крепко, выбить ее оттуда было трудно.

- Ладно, - огрызнулся он, - разберутся без нас с тобой.

- Тут жизнь, судьба - тебе раз плюнуть. Наговорил, наболтал… И кто тебе дал право вмешиваться? И Сергей хорош - слушает.