«Екатерина Воронина»

* * *

Но забыть об этом разговоре Катя не могла.

Она вернулась на участок. Все шло своим чередом, звонил телефон, отделы порта требовали сведений, клиенты - отправки груза. Поминутно открывалась дверь, шли люди: капитаны, шкиперы, штурманы, грузоотправители, рабочие участка, каждый со своим требованием, со своей претензией. Как всегда, Катя делала свою работу, отвечала, решала, отказывала, соглашалась, спорила. Но за всем этим стояла одна неотступная мысль о том, что в ее жизни случилось что-то непоправимое.

Она вдруг поняла то, в чем раньше разобраться не могла, но что все время стояло за ее спорами с Ледневым, увидела то чужое и враждебное, чего простить уже не могла.

Для него люди - пешки! Люди, которые трудятся, живут, спорят, в поте лица своего создают все, что есть на земле, в каждом из которых бьется живое человеческое сердце, - все эти люди для Леднева безыменные единицы. Он может двигать их туда и сюда, так, как это нужно ему, его положению, его репутации. Раньше она думала, что он равнодушен. Теперь она поняла, что он бездушен. Он, которому народ дал все - образование, положение… Он согласился с ней, подумаешь! Берег свое спокойствие, не хотел с ней спорить, да ему в общем наплевать - так или этак!

Нет, пусть не думает, что он опять угомонил ее. Она ему все выложит, все, что думает. И сегодня же! Она ему покажет веселье! Дуся Ошуркова, изломанная, издерганная, брошенная любимым человеком, валяется на больничной койке, а он будет благодушествовать в ресторане! Все кипело в Кате, бурлацкая кровь ее предков бушевала в ней. К чертовой матери! Или он станет человеком, или не нужен он ей такой!

В таком состоянии приехала Катя в театр. Но театр не место для объяснений, и ей пришлось взять себя в руки.

218