«Я находился под очень сильным давлением людей, которые не хотели, чтобы я занимался бизнесом и продолжал здесь жить… Это, так скажем, и криминальные структуры, и политические силы… И тогда я реализовал право любого еврея формализовать свои отношения с Израилем».

Иными словами, земля обетованная была нужна ему исключительно в виде «крыши»; иностранный паспорт давал Березовскому определенную защиту, да и за рубеж выезжать с ним было намного проще; чужое гражданство играло для него столь же утилитарную роль, как и купленная за рубежом недвижимость: в Майнце, Лондоне, Тель-Авиве.

Но едва только надобность в этой «крыше» отпала, Борис Абрамович мгновенно от нее отказался и обратился в православную веру.

Впоследствии он будет утверждать, будто тяга к христианству жила в нем давно, чуть ли не с детства, но это – очередная красивая отговорка.

Когда ему было нужно, он становился русским – так писался и в паспорте, и во всех анкетах. Отсюда и посконно-домотканые имена послед-них его детей: Настя, Арина, Глеб. (После бегства за рубеж, пытаясь вступить в альянс с коммуно-патриотической оппозицией – в борьбе с ненавистным Кремлем Березовский готов был блокироваться с кем угодно, хоть с чертом лысым – в интервью маргинальной газете «Завтра» он даже не постеснялся покаяться «за ошибки предков, если их деяния, их прегрешения, вольные и невольные, приносили несчастья». В переводе на русский это звучит так: люди добрые, простите, что мы Христа распяли.)

Но стоило запахнуть в воздухе жареным, он тут же вспоминал о своем еврействе и принимался взывать к национальным чувствам других олигархов, преимущественно – его единоверцев.

293