Александр Хинштейн
"Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги"

Это шараханье объясняется на самом деле довольно просто. Подобно многим советских евреям, Березовский своего еврейства всегда стеснялся. (Когда в старые времена, на прямой вопрос о национальной принадлежности, человек начинал мяться, все сомнения в его происхождении отпадали разом. Это в те годы родился анекдот: на цирковую арену выходит шпрелхмейстер и зычным голосом объявляет: смертельный номер! человек-еврей!)

Он хотел ощущать себя самым русским, более русопятым, нежели природные русаки, неотъемлемой частью народа, плотью от плоти его. Ему катастрофически недоставало чисто мужской брутальности, физической силы, решимости, удали, бретерства. Когда его одноклассники отправлялись шататься по темным улицам, орать под гитару и задирать девчонок, Борис Абрамович послушно плелся домой к маме. То же самое – но, понятно, в других формах – происходило и в институте, и на работе. Пока другие могли погулять до упада, пропив все до последних штанов, Березовский экономил на пятаках и спекулировал запчастями.

Свои психологические проблемы Березовский пытался объяснить причинами чисто биологическими, хотя все злоключения его таились вовсе не в цвете волос и длине носа: так Майкл Джексон, став после пластических операций белее любого англо-саксона, не перестал от этого быть негром.

Даже превратившись во влиятельную персону, серого кардинала и олигарха, Борис Абрамович продолжал изнемогать под грузом прежних детско-юношеских комплексов. Очень часто излагал он теперь свою концепцию развития страны: Россия, говорил он, станет окончательно демократической, если на президентских выборах здесь сумеет победить еврей (имея в виду, разумеется, себя самого).

294

Александр Хинштейн
"Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги"