Матерые политические волки, зубры паркетных интриг, точно школьники, покупались на его потертые джинсы и свитера. Бессловесного журналиста с неизменной застенчивой улыбкой на обметанных устах (еще в 1980-е, на редакционной пьянке, расчувствовавшийся Юмашев поцеловал собственное отражение в раскаленном самоваре), этакого карапуза-переростка, краснеющего по любому поводу, они попросту не воспринимали поначалу всерьез. А тем временем застенчивый карапуз незаметно набирался сил, превращаясь в главный центр влияния. На него не действовали отныне никакие напасти и невзгоды.

Даже после того, как в устроенном Юмашевым ДТП погибло двое сотрудников северокорейского посольства, его и пальцем никто не тронул, а все милицейские протоколы таинственно испарились. (Хотя, говорят, переживал он страшно и даже таскал с собой фотографии жертв. Спас Юмашева тогда, как ни странно, столь ненавидимый им сегодня Коржаков. Именно его помощник Геннадий Журицкий закрывал в МВД эту неприятную историю.)

Когда в 1996 году Юмашев убедил Ельцина ввести Дьяченко в избирательный штаб, а затем назначить ее президентским советником, он вытащил свой главный счастливый билет; эта блестящая комбинация на долгие годы вперед обеспечила ему сумасшедший, ни с чем не сравнимый ресурс влияния.

Татьяна и раньше воспринимала Юмашева как близкого себе человека. В ее понимании он был чем-то средним между названным братом и лучшей подружкой. Теперь же, после счастливого вознесения, царевна окончательно прониклась к нему безграничным доверием и признательностью; все, что предлагал Юмашев, советник президента по имиджу поддерживала сразу и безоговорочно; она искренне верила в чистоту его помыслов и сыновнюю преданность Ельцину. (Последнее для Дьяченко всегда являлось самым важным.)

Большинство ключевых событий конца 1990-х были инициированы Юмашевым; в нужный момент они с Татьяной Борисовной просто вкладывали президенту в уши свои идеи.

424