Какое упоение сидеть, курить и сверху наблюдать за вашим несуразным муравейником, ребятки. Возникнет вдруг желание - возьму сухую палку от какой-нибудь сосенки да вмиг разворошу к чертям собачьим всю вашу муравьиную неправильную жизнь. Разворошу лишь потому, что только я и моя палка знаем, что в этом мире есть гармония, а что с гармонией и рядом не стоит.

После неудавшейся попытки загасить бычок об лоб осточертевшего до колик, ненавистного мне Фаддей Авдеича, которого все-таки с грехом пополам извлекли из-под стола, я ненароком взглянул на Людмилу Георгиевну. Она, не отрываясь смотрела в тот дальний, плохо освещенный угол, откуда еще совсем недавно вернулась задумчивая и обескураженная.

Я зачем-то тоже посмотрел в ту сторону и увидел там Степана Даниловича, спокойно, с улыбкой наблюдавшего за происходившей вакханалией. Наши глаза встретились, и я, поверьте, выронив из рук берестяной стопарь, моментально протрезвел. Снова дикий, но неведомый доселе животный страх сковал мои члены. Он, будто током, пронизал меня от головы до пяток. Сначала, помню, наступила оторопь, затем я, судя по всему, от страха или умер, или потерял сознание.