— Как не знать? — Шофер повернул к ним улыбающееся лицо. — Михаила Григорьевича каждый водитель знает!
— Чем же вы недовольны, Евдокия Спиридоновна? — Поляков опасливо покосился на ее маленькие, сложенные на коленях ручки: от Трубниковой всего можно было ожидать, схватит в самом деле за волосы.
— А ты не знаешь? Ишь ты! Натворил, а теперь овечкой притворяешься.
— Евдокия Спиридоновна!!
— Что «Евдокия Спиридоновна»? Я уже, знаешь, сколько лет Евдокия Спиридоновна?
— Сколько?
— Все мои. Ты скажи: зачем на завод едешь?
— Машины там наши работают, надо проверить.
— Ах, машины! — насмешливо повторила она. — Ты что же, так и бегаешь за каждой машиной? Лучше скажи: набезобразничал, вот и тянет тебя, как вора, к обокраденному дому.
— Ей-богу, я вас не понимаю, Евдокия Спиридоновна, — ответил Поляков, хотя отлично знал причину ее волнения.
— Звоню директору завода, — не оборачиваясь, заговорила Трубникова, — а он волком воет: на заводе кавардак, люди Полякова перевернули все вверх дном, какой-то там шофер или грузчик всем командует. Что это такое?! Сам любишь в чужие дела нос совать, и твои шоферы туда же!
— Понятия ни о чем не имею, — сказал Поляков.
— Имеешь, не ври. — Трубникова наконец обернулась к нему. — Какие руководители — такие и водители!
— На заводе одна бригада грузчиков грузит тридцать машин, — сказал Поляков, — вместо девяноста человек на погрузке стоят восемнадцать и столько же — на выгрузке. В три раза меньше занято людей. Чем же недоволен ваш директор? Казалось бы, наоборот.
— А чему он должен радоваться?