*****

- Иванцов!

- Здесь!

- Тихонов!

- Здесь!

- Урусов!

- Здесь!

Сережка зацепился руками за балки недостроенного моста. Внизу шумно бурлила река. Скоро назовут его фамилию; медлить нельзя.

"Ну, с богом!"

Сережа на мгновение закрыл глаза, потом осторожно вылез из-за балки и, набрав полную грудь воздуха, не задумываясь прыгнул в бурлящий поток.

Холодная вода закрыла его с головой; леденящая душу прохлада на секунду сковала все тело, но Сережа выплыл, сделал глубокий вдох и, вновь нырнув, активно заработал руками и ногами.

Течение его уносило от лагеря, и эйфория приближающейся свободы настолько овладела Сережкой, что он больше не замечал ни холодного речного потока, грозящего поглотить его навсегда, ни суеты на берегу, которую он не мог слышать, но интуитивно обязан был почувствовать. "Я выплыву, я не утону. Я не имею права утонуть. Главное - не паниковать".

Сережа плыл, рассчитывая силы, - казалось, сама природа и вода шли ему навстречу: день был на редкость теплый и безветренный, и непокорная река, смирившись, сама несла Сережку, помогая преодолевать расстояния, и только, когда лагерь остался далеко позади и начало смеркаться, Сережа рискнул выйти на берег.

Наспех скинув мокрую одежду, он укрылся в лесной чаще.

"Надо подсушить одежду и дождаться утра. Хотя нет, нельзя терять ни секунды. Утром будут шмонать лес".

Сережка осторожно двинулся вдоль берега. Вечерняя прохлада давала о себе знать. Сережку трясло. "Наверное, опять температура поднимается, - подумал он, - Но ничего, хуже, чем в карцере, все равно не будет".

Идти босиком было неудобно. Сережка натянул-таки сырые сапоги и накинул отяжелевший от воды ватник. Рука его сжимала ножовку- подарок Бузулуцкого. "На всякий случай", - сказал ему Василий Иосифович на прощание, - "Пойдешь лесом. От людей будешь прятаться в лесу, от зверей - в реке".

89