Анатолий Рыбаков   «Страх»

Слушая Шарока, Шпигельглас делал пометки в блокноте.

- Кто ее вел?

- Я.

- Расстались в конфликтной ситуации?

- Конечно. Она стала грозить, что расскажет мужу, а муж пойдет к Сталину. Но ее отпустили, потому что, выйдя замуж, она прекратила свои ресторанные связи.

- Если вышла замуж за иностранца, значит, не прекратила, - заметил Шпигельглас.

Проницательный черт! Но ведь не может же Шарок открыть истинную причину, рассказать, как Вика увидела на той квартире Лену и шантажировала его.

Он пожал плечами.

- Мой тогдашний начальник Дьяков решил, что можно ее отпустить.

Вот так! Не проверишь, дорогой товарищ Шпигельглас. Где теперь Дьяков - неизвестно.

- Обязательство этой дамы мы заберем, - сказал Шпигельглас, - поскольку она живет за границей, то обязательство должно находиться в нашем отделе. Хорошо! - он посмотрел на Шарока, и Шарок впервые в его взгляде увидел неприязнь к себе. - Завтра вы переедете на дачу, будете там жить, кататься на лыжах и заниматься тем же, чем занимались здесь: языком, физической подготовкой, читать эмигрантские газеты, изучать материалы РОВСа. Единственная просьба: не бриться.

Понятно! Меняют ему внешность. Значит, заграница. Туда его хотят сплавить и таким образом отделаться от него. Подставить под пулю или отправить за решетку.

Шарок молчал.

Шпигельглас вопросительно смотрел на него.

- Вас что-то не устраивает?

- Видите ли, - Шарок тщательно подбирал слова, - Николай Иванович…

Он сказал: не «Ежов», не «товарищ народный комиссар», он сознательно, нарочно сказал «Николай Иванович», подчеркивая свою близость к нему.