Александр Пыжиков
«Питер - Москва. Схватка за Россию»

апрельский кризис, наглядно показавший, что столичный гарнизон с готовностью откликается на подстрекательство посторонних лиц и не склонен неукоснительно исполнять приказы непосредственного начальства. Временное правительство в эти дни находилось в смятении, и лишь обращение Корнилова к солдатам с напоминанием, что они — революционные войска и не должны подтверждать мнение о себе как о недисциплинированном сброде, выправило ситуацию1.

Командующий разными способами пытался укрепить дисциплину. Так, в ответ на участившиеся случаи побегов из воинских подразделений он решил оглашать в печати фамилии дезертиров, нарушивших свой долг перед Родиной2. Однако это мало помогало, и Корнилов жаловался военному и морскому министру на усиливающуюся анархию во вверенном ему округе. Анализируя ситуацию, он пришел к такому выводу: «Во всех воинских частях, где быстро и глубоко пошло разложение, надо искать причины в командном составе, и это в большинстве случаев не слабость, а революционный карьеризм»3. Гучкова не надо было долго убеждать: в самом аппарате министерства многие офицеры намеревались вступать в партию эсеров, поскольку рассматривали Временное правительство как непрочную, промежуточную структуру. Их помыслы концентрировались на социалистах, к которым, им казалось, следовало втереться в доверие4. Образец такого поведения демонстрировали «младотурки», которые все больше ориентировались на Керенского с Советом и намеревались делать «определенную демагогическую революционную карьеру»5. Все это подводило к мысли, что оздоровление армии должно начаться с фронта, где еще существовал надежный воинский контингент. После апрельских событий, накануне своего

1 См.: Семенов Е. Начало корниловского движения // Русская неделя. 1925.

Париж. № 2. С. 12-13.

2 См.: Приказ генерала Корнилова // Русский инвалид. 1917. 27 апреля.

3 См.: Александр Иванович Гучков рассказывает… М., 1993. С. 103.

4 См.: Там же. С. 100-101.

5 См.: Там же. С. 106.