Александр Пыжиков «Славянский разлом»

В конце 1230-х годов этот сценарий был прерван. Переломный момент отечественной истории — «монголо-татарское нашествие». За последние десятилетия этой странице нашего прошлого адресована изрядная порция критики, заметно подорвавшей позиции традиционалистов. И если альтернативные мнения пока ещё не могут похвастаться убедительностью, то главное уже сделано. Официозные взгляды на «монголо-татарское иго» значительной частью общества воспринимаются как нечто фантастическое.

Даже статусные историки не стесняются публично признавать, что в XIII-XV веках население ни о каком «монголо-татарском иге» не подозревало. Да и сам термин, давно ставший привычным, весьма сомнителен, поскольку тогда ни один из народов не называл себя подобным образом. В не лишённом загадок справочном отделе «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина сообщается: персидские и арабские источники того времени не осведомлены о «татарах», а Чингиз-хана величают царём народа монгольского, что в переводе означало «великий» вне какой-либо территориальной привязки.

Характер данной работы не предусматривает выяснения того, как происходило «нашествие», поразившее современников. Когда в эту кропотливую работу включатся специалисты, нацеленные не на освоение грантов, а на поиск истины, тогда дело двинется с места; пока же ограничимся лишь необходимыми констатациями. В XII—XIII веках папы, взявшие вверх в борьбе с императорами Священной Римской империи германской нации, возглавили католическую экспансию на Восток, получившую название крестовых походов. Под её знамёнами шло продвижение венецианцев и генуэзцев, чьи торговые интересы устремлялись в Чёрное и Азовское моря и далее по Днепру и Дону. Падение Константинополя, как и его «освобождение», подспудно отражало соперничество двух торговых республик, боровшихся за обладание ключом к региону.

Религиозное и экономическое проникновение шло рука об руку. Сохранилось послание папы Иннокентия III к русскому духовенству, написанное после завоевания Константинополя. Римский понтифик ставил на вид, что это событие должно сопровождаться обращением в католичество огромных территорий. С другой стороны, Венеция и Генуя смогли стать активным субъектом местной жизни не благодаря задушевному пению псалмов, а опираясь на силу оружия. Ответной реакцией на эту религиозно-торговую экспансию и явилось «монголо-татарское нашествие», естественно, не вызвавшее в Европе ничего, кроме отвращения.