Александр Пыжиков «Славянский разлом»

Таким образом, опричнина задала тренд, определявший политическое лицо Московии вплоть до 1605 года, то есть до начала Смуты. И хотя репрессии после 1572 года спали, однако это не привело к восстановлению позиций литовско-украинского клана, остававшегося в подавленном состоянии весь этот исторический отрезок. После смерти Ивана Грозного в 1584 году на престол вступил его сын Фёдор Иоаннович, а главным субъектом власти была группировка, состоявшая из представителей коренных регионов страны. В ней выделялся Борис Годунов, чью родную сестру Ирину выбрал в жёны наследник. Конечно, такой расклад не сулил оттеснённым на вторые роли вельможам светлого будущего. Не случайно романовская историография изображает эти десятилетия в негативных тонах, а Фёдор Иоаннович не пользуется её симпатиями. Красноречива характеристика царя — ширококостный карлик с маленькой головой и огромным носом, а также ограниченными умственными способностями.

Тем не менее смерть Ивана Грозного побудила литовско-украинских мужей попытаться если не переломить, то улучшить ситуацию, прибегнув к испытанному способу. В 1586 году при дворе заговорили о бесплодии Ирины Годуновой, вспоминали Василия III, когда тот из-за той же причины развёлся с С. Сабуровой и вступил в брак с Е. Глинской, дабы трон не остался без наследников. И теперь целая группа во главе с Шуйскими и Милославскими собиралась бить челом царю о разводе. В новые жёны сватали не кого-нибудь, а одну из сестёр Милославских, чей отец погиб в опричнину. Р.Г. Скрынников отмечал, что названные деятели являлись лидерами польской партии в Москве. В случае же смерти бездетного Фёдора, что их вполне устраивало, они возлагали надежды на унию, то есть фактически на вхождение Московии по аналогии с Литвой в состав Польши.

Однако Борис Годунов нейтрализовал этот замысел: несостоявшаяся невеста пострижена в монахини, а зачинщиков с Шуйскими выслали. Но младшие представители рода, остававшиеся на свободе, продолжали «семейное дело», выезжая под видом охоты к границе для сговоров с литовскими панами. Там рождались слухи о раздорах в семье царя, о его стычках с Годуновым, доходивших до поножовщины. Во всём этом обращает на себя внимание одно обстоятельство: пропольскую партию возглавили Шуйские. Мы сталкиваемся здесь с новой тактикой: после опричнины никто из откровенной пропольской публики не решался на лидерство, уступая первые роли кому-то из местных бояр. Это позволяло минимизировать риски, связанные с раздражительным восприятием тех, кто симпатизировал польским порядкам.