Александр Пыжиков «Славянский разлом»

политической жизни своей страны, предоставив всю полноту власти царю-самодержцу. Украинский же народ всегда предпочитал демократический республиканский строй, основанный на всеобщем голосовании, осуществляя его в казацких радах и церковных братствах.

Почитатели «незалежности» усиленно рекламируют самоотверженность тех интеллигентов, поскольку российское правительство препятствовало их деятельности, не желая мириться с украинством. Именно галицкий этап продемонстрировал тесную зависимость культурно-национальных проектов от политических. С этих пор баталии за украинскую «незалежность» стали означать борьбу против российской монархии: место поборников национальной независимости в общем политическом спектре окончательно определилось.

Только в последние пару десятилетий XIX века в Петербурге осознали, насколько серьёзная опасность возникла, причём с самой неожиданной стороны. Одно дело, когда недовольство прорывалось у кого-либо из покорённых народов, включая великороссов: к этому за двести с лишним лет уже попривыкли. В данном же случае брожение началось не где-нибудь, а в Малороссии, на которой основывался государственно-религиозный каркас державы. Это могло иметь трудно прогнозируемые последствия, поскольку подрывало саму основу правящего режима. Ситуация в чём-то напоминала 1660-1670-е годы, когда казацкая верхушка ещё играла в независимость, а царь Алексей Михайлович трамбовал фундамент для романовской России. Не удивительно, что нынешние сторонники монархии крайне болезненно отреагировали на такой вызов. Причём не только чиновничество, но и появившиеся в начале XX столетия промонархические организации: они дружно кинулись проклинать устроителей отдельного украинского будущего, окрестив их либералами, евреями и тому подобное.

Но самое интересное видится в другом: «незалежных» критиковали патриотически настроенные сторонники монархии Романовых, костяк которых состоял из той же украинской публики,