Александр Пыжиков «Славянский разлом»

Местная олигархия приветствовала унию с латинянами, рассчитывала сохранить «вольности», не принимала автокефалии (то есть самостоятельности) московской церкви. Так что военный союз с польским королём Казимиром, направленный против Василия Васильевича, а затем и молодого Ивана III, был не лишён религиозной подоплёки. Конфликт разрешил молниеносный рейд великого князя, 14 июля 1471 года в битве при реке Шелони наголову разбившего противника. Боярская верхушка подверглась репрессиям, причём, что показательно, с ней поступали как с иноверцами, а мольбы местного архиепископа о помиловании успеха не имели. Новгород обязывался навсегда порвать с католической и греко-униатской Литвой, а немецкий квартал в городе был закрыт.

Новгородский погром окончательно довершил расстановку сил: прямые литовско-польские военные выпады против крепнущей Москвы канули в прошлое. Теперь инициатива прочно перешла к Ивану III, стремившемуся к выходу к Балтийскому морю, а территориальный рост увеличивал контролируемые государством ресурсы. В этой ситуации магнаты и шляхта, коих всегда манили восточные горизонты, меняют тактику в отношении усиливающегося соседа. Именно с последних десятилетий XV века и далее наметился поток «выезжан» к великокняжескому столу. Историков это даже приводит в замешательство, поскольку им больше по душе бегство из варварской страны к неизменно передовому Западу. Почему же окультуренные магнаты и шляхта тянулись к «дикарям», а не в Европу? Очевидно, православные Литвы предпочитали католическим реалиям такую же православную Москву, но тогда не ясно, почему миграция к 1560 году развернулась в обратное направление и те же «истинно» православные, пополнявшие верхи, дружно ринулись в католическую Литву.