Александр Пыжиков «Славянский разлом»

к нему. Разгром бригадира Билова продемонстрировал силу пугачёвцев, а Оренбург стал готовиться к штурму. Напуганный Рейнсдорп опубликовал воззвание с развенчанием Пугачёва как самозванца. К тому же непосредственно в стан Пугачёва послали заключённого Хлопушу (Соколова), которому обещали свободу и вознаграждение, если тот посеет у восставших сомнения в царственном происхождении их вожака. Однако Хлопуша явился прямо к Пугачёву, где встретил немало знакомых по Яицкому восстанию января 1772 года. Он поведал о замыслах властей и остался в рядах восставших, где приобрёл видное положение.

Их «столицей» к этому времени стала деревня Берда, где Пугачёв проживал в доме, украшенном оружием и портретом царевича Павла Петровича. Отсюда началась активная рассылка императорских указов и манифестов: они размножались рукописным способом, переводились на языки поволжских народов и переправлялись нарочными, курьерами от одного населённого пункта к другому. Эти документы, зачитывавшиеся публично на базарах, сходах и даже некоторыми священниками в церквах, были написаны простым и выразительным языком. А.С. Пушкин, в своё время познакомившийся с этим творчеством, отзывался о нём как «об удивительном образце народного красноречия». Результат не заставил себя ждать: в Берду стекались люди разных национальностей, везя с собой фураж и провиант. Здесь оказались четыреста башкир, мобилизованных ещё Рейнсдор-пом против восставших. Вслед за ними пришли ещё два отряда по пятьсот человек под предводительством Е. Сарая и муллы К. Арасланова. Ф. Дербетев привёл триста калмыков, марийский старшина Мендей явился во главе полуторатысячного отряда, к ним добавились силы Салавата Юлаева. Ничем не примечательная ранее деревня Берда, которую стали называть Новой Москвой, превратилась в центр притяжения для жаждущих поквитаться с царским режимом за все многолетние унижения и издевательства.