Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Нет, операцию по Сеньке Шалому задумал ты казисто, не скажу дурного. - Полковник милиции Андрей Остапович Омельянчук, седоусый и крупный, похожий на Тараса Бульбу, отбросил папку в сторону и уставился на Гоцмана. - И балагула подставной - цикавая идея… Но зачем?! Зачем ты сам туда залез? Для покататься с ветерком? А если б он тебя признал? Та дырку б провертел в тебе - не к ордену, а так, для сквозняка?

- Сенька - залетный, - спокойно произнес Гоцман. - Всего месяц в городе. К тому же ночь…

- Согласен, - кивнул Омельянчук. - А если б кто признал из проходящих? Окликнул: здрасте, Давид Маркович, шо свеженького в уголовном кодексе? Тогда как?!

- Я ж повторяю - ночь…

- Обратно согласен! А к чему один попер на пять стволов?! Там народ с душком, очки не носит. К чему один?! Ты шо, броненосец?!

Гоцман снова вздохнул:

- Та если б я тех пацанов не взял на бздо, они бы начали шмалять, Андрей Остапыч… Сколько бы пальбы вышло - волос стынет. А там ребенок скрипку пилит, мамаша от ужаса умирает на минутку…

Омельянчук раздраженно нашарил на столе очередную папку, дернул за тесемки так, что они порвались. Посмотрел на Гоцмана, мерившего шагами кабинет.

- Та шо ты мечешься, как скипидарный?!

- Доктор сказал ходить, - пожал плечами Гоцман. - Вот и ходю. Полезно для здоровья.

- Ну раз сказал, ходи…

Оба умолкли. Раздражение повисло в воздухе, мешало двигаться. Омельянчук остервенело лупанул кулаком по дыроколу, но тот только жалобно чвакнул, пытаясь пробить толстую стопку листов. «От же ж зараза», - с сердцах сказал про себя Омельянчук.

- Ну хорошо… - наконец хмуро произнес он после паузы. - А Фима был к чему?

- Ты шо опять за Фиму, Андрей Остапыч? - выдохнул Гоцман.