Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Нет. Но случается.

- А шо он… чем занимается?

- Странный вопрос, - улыбнулась Нора. - Вы же друзья. Фима говорит, он с вами…

- Ну да, - неуклюже пошевелился Гоцман. - А в остальное время? Где-то ж он работает? С чего-то он живет?..

- Конечно. - Она продолжала улыбаться, и от этого Гоцману было неуютно. - Вы сидите на чемодане. Фима их делает.

Он растерянно встал. Действительно, это был чемодан, не хуже тех, какие делали артели. С замками, с визгливой ручкой - все как полагается. Давид постучал ногтем по гулкой крышке.

- Покупает фанеру, ремни - и делает… - договорила Нора. - А я чехлы шью. И очень хорошо берут, вы знаете. У Фимы золотые руки… Да вы садитесь, вот уже чай поспел… У меня сахар есть. Американский… Я на Привозе купила…

- У Фимы руки… да, - запоздало согласился Гоцман, снова присаживаясь на чемодан. - А сахару не надо.

Нора, наливавшая кипяток в большую чашку, тревожно глянула на него. Пламя свечи колыхнулось, метнулись тени.

- Вы его в чем-то подозреваете?

- Нет… ну что вы… - Гоцман неловко принял из ее рук чашку, обжег пальцы, подул. - А отчего вы спрашиваете?

- Ему два месяца назад отказали в пенсии, - поколебавшись, негромко произнесла Нора. - Как участнику подполья и инвалиду. В военкомате сказали: ты, наверное, и так не бедствуешь. Не верят, что он действительно… ну… А у него медаль «За оборону Одессы»…

Она села напротив, наклонилась к Гоцману. Ее незднешнее, ночное лицо было совсем рядом. Глаза светились. «Зеленые? - отстраненно подумал Гоцман. - Или?.. А от меня еще несет, как от бочки… Ужасно…» Других мыслей не было. Чашка жгла руки. Сердце колотилось странно, но не пугающе.