Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Сам не знаю… - Саня заплакал.

Его узкое лицо стало внезапно усталым и старым, изрезанным морщинами. Он закрыл его руками. На тыльной стороне одной из них была еле видна старая татуировка - три туза, пронзенные стрелой, знак шулера.

Гоцман еле заметно качнул стволом в сторону комнаты - шагай, не задерживай.

- Не знаю я, Давид Маркович! - глухо, в ладони, рыдал Саня. - Ей-богу, не знаю! Завтра он еще партию притаранит, вечером! Я скажу где! Я все скажу!..

***

Давиду снились родители. Давненько уже не бывало в его жизни таких теплых снов, как сегодня ночью. Родители были молоды и красивы, все у них было хорошо, и вокруг была летняя Одесса, какой ее обычно снимают в кино - новенькой и нарядной. Родители шли куда-то, кажется, это было на дальней станции Большого Фонтана, а потом отец с улыбкой приложил большую добрую ладонь к сердцу и указал матери на акацию, стоящую невдалеке. И Давид закричал во сне, потому что знал, что отец сейчас умрет…

Он проснулся внезапно, жадно глотая сухим ртом воздух, сел на кровати. Все так и было, как в его сне, только его тогда не было рядом - он дежурил по управлению. Отец умер от сердца, жарким июльским днем. Мама рассказывала - он вдруг сказал, что устал, ноги не держат, и присел на землю, прислонившись спиной к горячему от солнца стволу акации… Мама удивилась - чтобы бывшего рабочего грузового порта и комиссара Красной армии не держали ноги?.. А отец улыбнулся и закрыл глаза…

Давид зло помотал головой, стряхивая ночную одурь. Нашарив на столе часы, изумленно присвистнул - нич-чего себе отдохнул. Половина одиннадцатого.