Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Она протянула ему руку, и Гоцман не глядя, слепо нашарил ее левой рукой, сжал холодные пальцы. Он чувствовал, как она напряжена.

- Так вы волновались? - хрипло спросил Гоцман. Нора вырвала руку из его ладони и быстрым шагом пошла прочь, почти побежала…

Кречетов, со скрытой усмешкой наблюдавший эту сцену, перевел взгляд на запыхавшегося пацана - расклейщика афиш, вынырнувшего из подворотни. Пацан деловито окунул в ведерко кисть, намазал клейстером большую афишу и косо шлепнул ее на ближайшую стену. Отступил на шаг, секунду полюбовался своей работой и тут же сгинул, будто его и не было. «Вот чертенок!» - усмехнулся Кречетов, делая шаг к афише. Отпечатанные на грубой желтой бумаге огромные черные буквы складывались в два слова, сладостных для каждого одессита, - «Леонид Утесов».

Кречетов неторопливо подошел к Гоцману, неподвижно глядящему вслед Норе.

- Видал? Утесов приезжает…

- Д-да-а… - не слыша его, покачал головой Гоцман.

- Одеваться-то будешь? - усмехнулся Кречетов. - Или так поедешь?..

Из арки, пятясь, задним ходом выехал «Виллис».

- Напомни, шоб по пути остановились, я папирос куплю, - хмуро бросил Давид, поворачиваясь.

- Отобрали? - догадался майор. - У меня «Дели» есть… Держи вот.

***

В распахнутое настежь окно кабинета Омельянчука врывался по-летнему радостный щебет птиц. Звенели трамваи. Гоцман, с залепленным свежим пластырем носом, сидел посреди кабинета на стуле, поглощенный далекими от происходящего мыслями. Омельянчук между тем беспокойно расхаживал по кабинету, потирая ладонями усталое лицо - поспать этой ночью так и не удалось. Говорил он отрывисто, с несвойственными ему паузами и старался при этом не смотреть Гоцману в глаза.