Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Но Тоня вырвала руку из-под локтя Виталия и с силой пихнула его к Гоцману:

- Давид Маркович, заберите его к себе. А еще лучше - посадите суток на трое! Или даже на пятнадцать!.. Я отлично сама дойду!.. - Она поспешно отскочила на несколько шагов и, делая смешное коленце, уже издалека выкрикнула: - Целую, до новых встреч в эфире! Ваша Антонина Царько!..

Гоцман вопросительно взглянул на майора. Тот устало махнул рукой вслед артистке:

- Настраивается… Родит ребенка, и больше в театр ни ногой. А то я задушу ее когда-нибудь!

- Красивая женщина! - с какой-то наигранной интонацией произнес Давид.

- Красивая-то красивая, но сил уже больше нет… Зайдем ко мне?

- Не, пошли до управления…

- Ну, пошли…

***

Они шли центром Одессы, изредка замирая на перекрестках, чтобы пропустить машину. И Давид, и Виталий чувствовали, что в воздухе между ними повисла недоговоренность, что-то невыяснено, непонято, и поэтому оба молчали, время от времени сталкиваясь натянуто-веселыми взглядами, коротко улыбаясь и тут же отворачиваясь.

- Считай, уже осень, - наконец выдавил из себя Кречетов, кивая на пожухлые от лютой жары каштаны на перекрестке улиц Красной Армии и Греческой.

- Ага… Сегодня уже третье?.. А каштаны падают, - криво ухмыльнулся Гоцман, извлекая из кармана папиросы. Но прогрохотавший мимо автобус взметнул порыв жаркого ветра, загасившего спичку.

Чертыхнувшись, Давид остановился, снова зачиркал по коробку. Закурил, поднял глаза… И аж губу закусил от досады - Кречетова рядом не было.

Он стоял, не зная что делать. И тут услышал короткий стук в стекло. Улыбающийся майор сидел за витриной коммерческого ресторана «Театральный», делая приглашающие знаки руками…

Гоцман, помедлив, отшвырнул только что прикуренную папиросу и, одернув пиджак, зашел.