Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

***

Щурясь на утреннее солнце и мурлыча под нос песенку, на крыльцо дома вышел с тазом, полным мыльной воды, Штехель. И в ту же минуту на его горло легла стальная рука Чекана.

- Где Ида?

- Живой?! - изображая радость, промычал Штехель. - А мы уж думали, что…

- ГДЕ ИДА?!

Корчась от боли, Штехель мотнул головой на дом. Руки его разжались, и грязная вода из таза водопадом хлынула прямо на ноги…

Когда Чекан вошел в полутемную, несмотря на утро, комнату, Ида стояла у окна. Но, заслышав его шаги, резко обернулась. Ее закаменевшее лицо вспыхнуло, ожило, стало женственным и мягким.

- Умойся и садись… Уже остыло. - Она споро, аккуратно распеленала закутанную в одеяло кастрюлю с борщом.

Все так, как будто они расставались на какой-то час, словно он ходил на рынок за продуктами… Чекан молча сел на лавку, стащил пыльные сапоги, босиком прошлепал к умывальнику. Ида подала ему чистое полотенце. Он несколькими сильными движениями согнал остатки воды с лица и волос, осмотрел рану на руке.

- Все еще болит? - встрепенулась Ида.

- Нет. Раны болят только у слабых…

- Когда мы уезжаем?

Чекан, помрачнев, взял ложку, сел к столу.

- Недели через две. Может, раньше… Я должен здесь закончить кое-что.

- Ты кому-то что-то должен? - весело удивилась Ида. Она сидела напротив Чекана, подперев щеку кулаком, и с удовольствием смотрела, как он ест.

- Да, - кивнул Чекан, - теперь должен… Если бы я не согласился, они пристрелили бы тебя в этих развалинах… Я дал слово.

Ида молча отвернулась к занавешенному окну. Чекан устало хлебал борщ, аккуратно подставляя под ложку кусок хлеба. Он не сразу заметил, что настроение женщины изменилось.

- Ты что?..

- Никогда мы отсюда не уедем, - тихо, не оборачиваясь, произнесла Ида.