Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- И шо он видит? - хмуро переспросил Гоцман. Сосед торжественно поднял вверх палец:

- Он видит, шо его жена живет с другим!.. Нет, не прямо здесь, не хочу наговаривать, но она сидит у зеркала в неглиже и читает его письма!.. Я хочу, шоб вы тоже их почитали, и вы поймете!.. Это ж не первый раз, я видел, шо за ней раз заезжал мужчина на черном БМВ…

- Сколько вы слышали выстрелов? - перебил Давид.

- Два! - замахал руками лысый сосед. - Два, там больше не надо!.. Он не плакал, он не кричал, нет, у него просто был наградной пистолет, и убил ее, а потом себя… Это же нужно снимать на кино!.. Это же какая-то драма в кинотеатре!.. Вы сейчас сами все увидите и убедитесь, как именно я прав…

Оперативники обыскивали просторную светлую комнату, где лежало два трупа - блондинка лет тридцати в лёгком халатике на голое тело, убитая выстрелом в затылок, и мужчина лет сорока пяти в хорошем костюме, убивший себя выстрелом в висок, - Довжик диктовал Тишаку протокол, лысый сосед продолжал свою поучительную речь, а Гоцман думал о том, какие странные кренделя выписывает иной раз жизнь из-за чьего-то там самолюбия. Пришел, увидел чужое письмо, бац - и нет человека… Вернее, сразу двух. А интересно, смог бы он так… скажемте Норой? Вот если бы знал, что у Норы… кто-то есть?..

И оттого, что он так подумал о Норе, у Гоцмана снова нехорошо застучало сердце. Но дышать по системе Арсенина он сейчас не стал. Просто попросил Довжика закончить без него и спустился вниз, во двор, где в тени большого старого платана Васька Соболь рассказывая сбежавшейся детворе, какой это замечательный и быстрый автомобиль - «Опель-Адмирал»…

- Дядя, а как же он замечательный, ведь он же фашистский? - спросил стриженный ежиком пацан лет семи, недоверчиво глядя на Соболя.

- Ну-у… - замялся Васька. - Он был когда-то фашистский, давно. А теперь наш, советский.

- И лучше эмки? - так же недоверчиво протянул пацан.

Дети, толпившиеся вокруг машины, засмеялись.