Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Директор молча сделал приглашающий жест - садитесь, мол. Несколько сбитый с толку Гоцман присел на стул.

- Мальчик на испытательном сроке, - мягко заговорил директор. - Взят по вашей личной просьбе. Курсанта за побег мы бы отправили в карцер или исключили. Можем и его исключить. Но жалко… Мальчишка способный. В хор записался и поет… Вот… Но влиять на него должны в первую очередь вы… Для него, по-моему, нет большего авторитета…

- Так я… стараюсь… - запнулся Гоцман. - Но… Директор молча смотрел на него.

- Я понял. Извините… - неловко произнес Гоцман, поднимаясь. - Я тут пошумел…

Директор протянул ему единственную руку:

- Всего хорошего.

Мишка в ожидании своей участи скучал в коридоре под большим портретом Молотова, болтая ногами на подоконнике. Гоцман подошел к нему и легонько пихнул в бок.

- Директор говорит, шо ты способный…

- Так это ясно, - презрительно отозвался Карась.

- А ты казенишь… Дураком хочешь быть?

- Ты мне не отец, шоб указывать! - сердито ответил Мишка, отворачиваясь к окну.

Гоцман помолчал немного, потом решительно взял Мишку за руку:

- А ну слезай. Пошли.

***

…В небольшой комнате, плотно уставленной рассохшимися и покосившимися деревянными шкафами, крепко пахло пылью. За кривым столом крошечный лысый еврей с толстенных очках внимательно вчитывался в только что написанное Гоцманом заявление. Мишка вертелся на стуле, время от времени чихая от настоявшейся в воздухе пыли.

- То есть не опеку, а именно усыновить, я правильно понял?.. - Председатель комиссии по усыновлению поднял глаза за стеклами очков на Гоцмана.