Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Да не был я на той квартире, - угрюмо повторил Шалый.

-– Там отпечатки, Сеня, отпечатки… Как клопы, по всем шкафам!

- Да я на стреме стоял, - вяло произнес Сенька. - А шкафов не трогал…

- Во, молодец, - одобрил Фима, - на стреме… Это уже веселее.

Он кинул короткий взгляд на Якименко - мол, фиксируй. Капитан раздраженно ткнул пером в чернильницу.

- А кто стрелял? - продолжал плести свои сети Фима.

- Не знаю, - пожал плечами Сенька. - Или Кривой, или Дутый… не знаю. Там не могло быть моих отпечатков!

- Верю! - быстро воскликнул Фима. - Вот теперь - верю!

Сенька перевел растерянный взгляд с Фимы на Якименко:

- Так шо он мне тут расписывал?

Якименко без всякой симпатии взглянул на Фиму, но тут же соврал с простодушным выражением лица:

- Фима ошибся. То было не с мадам Коцюбой, а у Якова Бедовера.

- Во! - шлепнул ладонью по коленке Фима. - Вспомним за Якова Бедовера!

- Где прятали награбленное? - встрял, насупившись для полноты момента, Якименко.

Затравленный взгляд Сеньки Шалого заметался по комнате.

- Награбленное? - наконец выдавил он из себя.

- Нет, заработанное честным трудом! - рявкнул Фима. - Хватит Клару Целкин строить!

- Не знаю я ничего! - взвыл Сенька. - Вы других спрашивайте! Я не знаю!..

С полминуты Фима и Якименко молча смотрели, как Шалый, оскалив щербатый рот, дергая головой и вращая глазами, сползает со стула на пол и бьется, стараясь, впрочем, не травмировать раненую ногу. Наконец Фима взял его за шиворот.

- Сеня! - душевно произнес он. - Друг!.. Не дай бог, конечно… Шо ты мне истерику тут мастыришь? Ты посмотри вокруг и трезво содрогнись! Ты вже ж с себе наговорил с вышку. Теперь тяни на снисхождение пролетарского суда. Мудрое, но несговорчивое.