Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Кто? Я?.. Дядя Давид, я ж Рома. Сын тёти Рахили.

- А-а… - понимающе отозвался Гоцман. Отстранив Рому, он сорвал с замка сургучную печать, открыл дверь. Снял пиджак, гимнастерку. Склонившись к умывальнику, со стоном ополоснул разбитое лицо, взглянул на себя в осколок зеркала… Хорош, нечего сказать. И небритый к тому же. Успел зарасти за ночь…

Бреясь, Гоцман морщился от боли, когда острый золингеновский клинок касался подсохших ран. И косился через окно на галерею. В открытую форточку плеснул вкрадчивый голос тети Песи:

- Ромочка, а шо от вас так колбасой разит?.. А покажите на глазочек. Я посмотрела бы даже из интереса… Ой!.. - Голос тети Песи резко взмыл вверх, и Гоцман понял, что на горизонте появился Эммик. - Это ты так на Привозе, да?

- Мама, я забыл немного денег. - Голос Эммика звучал виновато и шел откуда-то снизу, видимо, он поднимался на галерею.

- Это ты так выбираешь синенькие, да?.. Мама со двора - а ты опять за кобелиное?!

- Мама, через вас нам жизни нет! - вступила в диалог невидимая Циля. - Шо вы наше счастье переехали?!

- И перееду! Выкралась тут, ждет! Жульетта на балконе!.. Он на Привоз ушел за синенькими! И где тот Привоз, где те синенькие?!

Осмотрев себя в зеркало, Гоцман остался на этот раз доволен по крайней мере тем, что чисто выбрит. Открыв дверь на галерею, он втащил в комнату притихшего Рому, который с интересом вслушивался в перебранку, и кинул его мешок в угол.

- А шо в такую даль торговать приехал? - поинтересовался Гоцман, стягивая сапоги и разминая усталые ноги.

- Та у нас там в Гораевке нету цен, - неохотно пояснил детина. - Все ж порушили. Грошей у людей нема. А шо у вас с носом?

- Как там тетя Рахиль? - пропустил вопрос мимо ушей Гоцман.