Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

Глава третья

- Здравия желаю, товарищ майор!.. - Свежий, выспавшийся Саня, только что заступивший на дежурство, бодро кинул ладонь к фуражке, приветствуя старших по званию. - Доброе утро, Давид Маркович!..

Совершенно опухший за бессонную ночь Кречетов страдальчески поморщился - мол, что ж ты гаркаешь в самое ухо!.. А Гоцман, рассеянно взглянув на Саню, покивал - здравствуй, здравствуй.

Они медленно шли по улице. Свежо, по-утреннему звенели трамваи. Скособочившись, проползла извозчичья пролетка с ранними пассажирами, в порту с пронзительной печалью загудел пароход. Прогромыхал нагруженный барахлом тачечник. Трое пацанов, обгоняя друг друга, прокатили противно звенящий по булыжнику обруч от бочки и сгинули невесть куда. Странно было думать, что для всех этих людей день только начинается, а для них, Виталия и Давида, продолжается непомерно затянувшийся вчерашний…

- Слушай, а шо ты говорил за Довжика? - спросил после большой паузы Гоцман.

Кречетов помотал головой:

- Все, Дава, стоп. Ша, как ты говоришь… Сейчас выспимся и - на свежую голову… А говорил я тебе про женщин. Про то, что сидел с любимой женщиной в ресторане… - Он искоса, лукаво взглянул на приятеля: - Ну, только не говори, что у тебя нет любимой женщины!

- Есть, - после большой паузы неохотно кивнул Гоцман. - Ну, в смысле… нет.

- Что значит «есть, в смысле нет»? - вскинул брови майор.

- Не хочет меня видеть, - пробурчал Давид.

- Тебя?! - поразился Кречетов. - Бред!.. Дава! Или ты что-то скрываешь, или… или я тебя совсем не знаю!

- Та вроде я ей тоже нравлюсь, - Гоцман смущенно почесал небритый подбородок, - но она… вот не хочет меня видеть, и все…

- Может, дура? - деловито предположил майор.