Вячеслав Бондаренко «Ликвидация»

- Кто?.. - Согнутый палец Марка постучал по очередному снимку.

- Это ты, Марк, - тихо ответил Гоцман. - Вернулся из Германии…

Сгорбленный, в ветхом кресле, бритый наголо Марк мучительно пытался что-то вспомнить, глядя на собственное изображение. В распахнутое окно первого этажа доносился визг девчонок, игравших во дворе в салки. На низком подоконнике боком сидел Фима, делая вид, будто ему все равно, хотя ему было не все равно.

- Потом смотрю - пийшов, пийшов… - продолжила Галя, глядя куда-то на стену. - Шо-то шукае. Пусть себе. Хожу ж за ним. Знайшов зубную щетку!.. Я порошок достала. Пийшов, почистив зубы…

- Сам?! - удивился и обрадовался Гоцман.

- Сам, - счастливо всхлипнула Галя. - Погуляли с ним по парку… Побачив птичку, та й засмеявся!..

Марк вдруг задергался в кресле, резко встал, опираясь на подлокотники. Альбом соскользнул вниз, кипа фотографий разъехалась по полу. Гоцман и Галя начали подбирать их. А Марк тихим, неверным шагом приблизился к стене, шевеля губами, уставился на снимки, забранные в рамки и украшавшие собой старые обои.

Разные то были снимки. На одном молодые Марк, Фима и Давид. На других - рядом с Давидом красивая молодая женщина. На маленькой карточке - Давид держит на руках девочку…

- А со Слободки шо, не приходили? - Гоцман, кряхтя, разогнулся, спрятал в альбом подобранные с полу фотографии.

- Приходили, - вздохнула Галя, сидя на корточках. - Посмотрели. Казали, забрать можем, но лечить не будем. У них тама переполнение… А врачей нема, лекарств нема. То, кажуть, тут хоть я хожу, а там же ж никого нема. Одни скаженные. Так дома, кажуть, лучше.

- Ты слышал, шо Галя сказала за Слободку? - обернулся Гоцман к Фиме.

- Можно поехать, начистить морды этим коновалам, - пожал тот плечами, по-прежнему глядя во двор. - Но толку так и не будет. У них же всех профессоров пересажали… Надо до Арсенина пойти. Он же ж военврач, за контузии в курсе.